Письма мёртвого человека, СССР, 1986

Снятые в СССР 1986-го года «Письма мёртвого человека» завораживают. Начать с монохромного нечёткого изображения – это и эмоциональное воздействие на зрителя, и моделирование реального освещения сцен в подвалах, бункерах и на поверхности после ядерного удара и пожаров. Постоянные фоновые шумы, сопутствующие запустению: ветер в развалинах, шорохи пепелища и треск проседающих завалов, подвальные капель и эхо. Масштабные сюрреалистические декорации – к примеру, руины библиотеки. Подача сюжетной информации посредством внутренних монологов интеллигентного, гениального, но слегка тронувшегося человека. Очень низкий темп повествования, лишь чуть ускоряющийся к концу. Поначалу даже не понимаешь, что именно тебе показывают. До определённого (и чрезвычайно жёсткого) момента приходится собирать информацию о мире произведения из фрагментов, каждый из которых – лишь искажённое отражение реальности, поток сознания очередного психически травмированного персонажа.

Ясно одно: нам демонстрируют крупный город, разрушенный ядерным оружием и радиоактивно заражённый. Разрозненные группы людей, скрывающиеся в подвалах, информированы о существовании некоего центрального убежища, в которое берут лишь здоровых и социально полезных граждан. Молодые женщины нужны, больные дети нет. Неизвестно, кто инициатор – правительство или новоявленные активисты, но исполнители отбора производят впечатление части действительно существующей и упорядоченной организации. В сравнении с современными произведениями постапокалипсиса всё происходящее кажется чересчур мягким и человечным. Нет ни голода, ни зверств, ни дележа оставшихся ценностей. Всё чинно, смирно, благородно и организованно. Анархия, но железно регулируемая моральными принципами каждого индивидуума. Люди идеализированно-советские, несмотря на иностранные имена и общую неопределённость места действия.

Над сценарием поработал квартет знаковых авторов: Алексей Герман, Константин Лопушанский, Борис Стругацкий и Вячеслав Рыбаков. Предположу, что первый дал ощущение документального кино, второй (и это факт) был учеником Андрея Тарковского, третий связал всё воедино, а текст четвёртого стал душой сюжета. Как мне кажется, именно рассказ «Зима» Вячеслава Рыбакова, написанный в 1984-м году, послужил основой для этого фильма. В нём человек, переживший такую же техногенную катастрофу, до последнего поддерживает жизнь ребёнка, всё ещё любит жену, страдает от потери достижений культуры и, предположительно сойдя с ума, ведёт личный разговор с Богом. В фильме акценты расставлены иначе, и вместо безнадёги тотального уничтожения дана религиозная, действительно новозаветная притча, своего рода «привет из будущего». Тем не менее, хеппи-эндом это не выглядит даже без аварии на Чернобыльской АЭС того же 1986-го года.

Лично для меня непонятыми остались два момента. Во-первых, обнажённая женская натура во времена, когда потягушки у окна из «Зимней вишни» были эротической сценой. Могу предположить здесь стёб над некими модными тогда веяниями общественной жизни. Остаётся лишь выразить уважение решившейся на это в достаточно зрелом возрасте актрисе. Во-вторых, абсолютная пассивность молодого и сильного мужчины, сподобившегося только на монолог об "антизаповедях" гипотетической подземной цивилизации. Что у Рыбакова, что у Стругацких мужики тащат на себе всё и вся, как паровозы, пока не сдохнут. Здесь я до последнего ждал хотя бы агрессивную и разрушительную для окружающих «мужскую истерику» от затаившегося персонажа, а увидел «пшик» и жалко перекошенную физиономию. Отказ от действия дееспособных граждан? В этом следует понимать предназначение персонажа и ужас ситуации?

Картина поднимает множество тем и задаёт вопросы, отвечать на которые зрителю придётся самостоятельно. Это истинно артхаусное произведение, плод совместного труда двух фантастов и двух фестивальных режиссёров. Его кажущаяся неестественной в изображённой ситуации гуманистичность лишь позволяет ударить больнее, чтобы попытаться разбудить успокоенное сознание и очерствевшее сердце. Отдохнуть во время просмотра не получится ни у кого.